Вернуться из карантина
– Вы недавно вернулись из Саяногорска, где «Енисей» проводил первый посткарантинный сбор. Чем занимались?
– Мы полностью посвятили себя физической подготовке: бегали, прыгали, работали в тренажёрном зале. Мячи взяли только на последней тренировке. Когда вернулись в Красноярск, стали больше внимания уделять игровым занятиям.
– Насколько было тяжело, учитывая большой перерыв из-за коронавируса?
– Обычно каждый сбор даётся непросто. Но тут были свои нюансы – всё же сказалась слишком длительная пауза.
– От мяча уже отвыкли?
– Конечно. Приходится всему заново учиться, поскольку мяч не слушается. Игроки и тренерский штаб первое время относятся к этому с юмором, потому что получается смешная картина – вроде здоровые мужики, а играют как дети на площадке! Но буквально за неделю все чувства и навыки возвращаются. Главное – тренер понимает, что это всё временно и только из-за отсутствия практики.
– Нет опасений, что команда не успеет подготовиться к чемпионату?
– У нас в начале сентября начнётся Кубок России, и сейчас мы готовимся к нему. Но не скрою, что волнение присутствует, ведь за короткий промежуток нужно восстановить физические качества и сыграться. Тренерский штаб сказал, что кубковые матчи будут направлены не на результат, а на восстановление игровых связей. Тогда появится уверенность, что к чемпионату мы подойдём в оптимальной форме.
– Вы сначала работали в Доме спорта имени Дворкина, а сейчас перешли в Ярыгинский дворец. Разница, я так понимаю, огромная?
– Дело в том, что к каждому залу надо привыкать. В доме Дворкина маленькая высота, что неудобно принимающим – за одну тренировку они могут выбить в потолок по несколько десятков мячей! В Ярыгинском дворце с этим нет проблем, но там совсем другое освещение, к которому тоже нужно привыкать. Сейчас мы больше работаем именно там, и на тренировках каждый находит себе свои цели. Главное, чтобы объём зала и свет никого не пугали.
Конкуренция на пользу
– Вы подписали новый контракт с «Енисеем» в 35 лет. Можно ли сказать, что ваша карьера завершится здесь?
– Пока не стоит ничего загадывать. Здоровье позволяет, поэтому буду играть и помогать другим. Если предложат остаться в «Енисее», то с удовольствием соглашусь – это моя родная команда. Но бывает такое, что ты не нужен команде, либо есть более выгодное предложение. Тогда я сяду и подумаю, как будет удобно для семьи и для меня лично.
– То есть о пенсии говорить рано?
– Конечно. Новый контракт – это новая мотивация, и особенно она проявляется, когда игроку исполняется тридцать лет. Ты уже считаешься ветераном, опытным игроком, и это лишний раз подстёгивает. Начинаешь следить за молодыми парнями и пытаешься не проиграть им, упорнее тренируешься, следишь за режимом... Уже нельзя, как в двадцать лет, загулять, ночь не спать, а потом плохо потренироваться. Грубо говоря, молодые ведь и съесть могут.
– Ваш статус капитана – это почётно, сложно или простая формальность, которую нужно соблюсти?
– С одной стороны формальность, а с другой – почёт. На тренировках, к примеру, я могу одёрнуть молодых и заставить их работать. Бывает такое, что игрок не отдаётся в полную силу – может, болит что-то, или у него в жизни какая-то ситуация случилась. В этот момент его можно подцепить и дополнительно мотивировать.
– По-простому говоря, напихать?
– Не, такое у нас не практикуется. Можно ведь просто зацепить за живое, чтобы человек очнулся и начал полноценное работать.
– К вам молодёжь по имени-отчеству не обращается?
– Вот нет, слава богу, и на том спасибо. (Смеётся.). Но иногда ребята могут обращаться к старичкам на «вы». От этого мы стараемся моментально уйти – может, где-то одёрнуть или перевести в шутку. Такого быть не должно – в конце концов, ты находишься в команде, где все на равных условиях, и нет разницы, кто старше, а кто младше.
– То есть стараетесь максимально убрать дистанцию?
– Конечно. Мы большую часть времени находимся вместе, а если ещё и какие-то препоны ставить, то будет совсем тяжело. Волейбол – командный вид спорта, и вся поддержка идёт от партнёров. Если ничего не получается, а команда не помогает, то это может печально закончиться.
– На вашей позиции в прошлом сезоне хорошо выглядел Дмитрий Жук. В этом году пришли Дмитрий Кравченко и Антон Максимов. Не боитесь конкуренции?
– Наоборот, она заставляет меня работать интенсивнее. Если я почувствую, что за спиной нет конкурентов, я перестану отдаваться волейболу. Когда мне было 22 года, я перешёл в «Факел» и тоже дрался за место в старте. Нужно доказать тренеру, что ты на голову сильнее всех, а это всегда непросто. Поэтому дополнительная конкуренция пойдёт мне только на пользу.
Пятёрка за Европу
– На ваш взгляд, каким будет предстоящий чемпионат?
– Вообще гадать сложно, поскольку каждый год они проходят по-разному. Бывает, что два-три клуба проведут сильную трансферную кампанию, и всё равно появится выскочка и провернёт сенсацию, а иногда всё ровно и тихо. Если смотреть на список игроков, то есть шесть-семь команд, идущих вровень. Допустим, раньше выделялся казанский «Зенит», а сейчас очень хорошо смотрится питерский, который по именам намного сильнее. Но это не факт, что он сыграет все матчи без поражений. Мне кажется, чемпионат будет интересным с обилием борьбы. И очень хочется, чтобы сняли ограничения для болельщиков – мы играем для них. Я знаю людей, которые ходят на волейбол ещё с девяностых годов, специально готовятся к каждому сезону, и для них пропуск матчей станет большой проблемой.
– Поддержка болельщиков чувствуется?
– Конечно! Бывает такое, что на площадке идёт тяжёлая равная игра, и в этот момент трибуны начинают гнать вперёд. Сразу появляются силы!
– Вы говорили про шесть-семь команд. К ним можно отнести «Енисей»?
– Думаю, да. Теоретически большинство клубов способны зацепиться за первую шестёрку. Тут многое зависит от везения и травм. Одна-две потери, и команда может скатиться до десятого места. Это непредсказуемо и очень обидно.
– Как должен закончиться сезон, чтобы вы поставили себе пятёрку?
– Здесь лучше смотреть на задачи, которые стоят перед командой. Если она выходит в плей-офф и цепляется за еврокубки, то можно смело ставить себе пять баллов. Также надо проанализировать сезон и понять, как он прошёл. Допустим, если не схалтурил, не откосил от работы и в каждом матче выкладывался как надо, то в конце года поймёшь, достоин ли ты четвёрки-пятёрки или отыграл на слабенькую троечку. Я готов поставить себе максимальный балл, если покажу хорошие статистические данные, а «Енисей» выйдет в еврокубки.
– С кем интереснее всего играть?
– С фаворитами. Такие матчи мотивируют: даже если проиграл, но зацепил сет и навязал борьбу, то есть небольшое удовлетворение после игры. Мне нравятся матчи с двумя «Зенитами», «Локомотивом» и «Кузбассом». Ну и ещё «Динамо» добавлю в этот список.
Переезд ради карьеры
– В вашем родном Зеленогорске волейбол – это религия. Учитывая высокий рост, будущее было предопределено ещё в детстве?
– Вообще я начинал заниматься баскетболом, два года ходил в секцию. Но потом получилось так, что на наш год не нашли тренера, и у меня был долгий простой. А мой отец играл в волейбол на ветеранских турнирах. Я ходил на его матчи, и там меня заметили тренеры Стравинскас и Манько. Они подошли и сказали: «Слушай, ну зачем тебе баскетбол? Давай к нам». Пока была пауза, я начал заниматься волейболом и через месяц о баскетболе даже не думал.
– То есть отец в каком-то роде помог?
– Да, он постоянно играл, и меня это мотивировало – я ездил смотреть его матчи, будучи ребёнком. Позже мой сын тоже пошёл в волейбол, и сейчас с удовольствием занимается им в спортивной школе.
– Кем бы стали, если не волейболистом?
– Честно говоря, всегда мечтал быть дальнобойщиком. (Смеётся.). Вот такой странный выбор. Мне казалось, что это очень интересная профессия – ездить по дорогам на грузовике и смотреть на города. В детстве очень любил большие машины. Но, слава богу, я туда не пошёл. Это очень тяжёлый труд, когда сутками сидишь за рулём и куда-то едешь – и это не разовая акция, а ежедневная работа.
– Романтика больших дорог не привлекла?
– Когда я вырос и обзавёлся своей машиной, то понял, как тяжело на ней работать. Даже если час проедешь, то уже хочется выйти – всё затекает, всё болит. А тут сутками ехать!
– В 14 лет вы переехали в Красноярск. Получается, ради будущей карьеры?
– Да, так оно и вышло. Я тогда учился в Зеленогорске и постоянно ездил на соревнования со взрослыми мужиками, хотя сам был школьником. В четверг уезжал из дома, в пятницу улетал на игру, а домой приезжал только во вторник. Большую часть недели меня не было в школе, и это не понравилось родителям. Они сказали: «Ты так и учиться не сможешь, и играть нормально не сможешь». Затем к нам приехал Александр Васильевич Митюков (директор ВК «Дорожник» в 1996-2010 годах. – Прим. авт.) и предложил переехать в Красноярск. Предполагалось, что мы с другими ребятами будем жить на квартире и постоянно тренироваться. Я согласился на такой вариант и уехал.
– Было проще?
– Да, поскольку я учился в свободном режиме: с утра была тренировка, потом школа, а пропущенные уроки приходилось навёрстывать самостоятельно. При этом оценки просто так никто не ставил – я всё отрабатывал в свободное время. Ещё был плюс в том, что я мог быстро добраться на игру, а не ехать от Зеленогорска до Красноярска три-четыре часа на автобусе.
– Адаптация быстро прошла?
– Первое время было непривычно ездить на общественном транспорте. Мы жили на улице Железнодорожников и постоянно добирались на остров Отдыха, а в Зеленогорске я мог ходить пешком. Но через месяц я привык к большому городу и никаких трудностей не испытывал. В первый же год меня взяли в дубль, который играл в молодёжном первенстве Суперлиги, затем мы выступали на чемпионате края, а в свой третий сезон я стал основным игроком «Дорожника».
Индия и рост
– Вы попали в молодёжную сборную России, будучи игроком команды из Высшей лиги. Где удалось засветиться?
– Тогдашний куратор сборной работал инспектором в нашей лиге. Посмотрев несколько матчей, он предложил тренеру Сергею Шляпникову игроков из молодёжных составов Суперлиги, но у пацанов не было игровой практики. Тогда он рассказал про меня: «Посмотри, парень играет с мужиками. Вдруг где поможет». Мне пришёл вызов, я прошёл все сборы с командой и в итоге провёл в ней четыре года.
– В 2005 году вы с молодёжкой стали чемпионом мира. Что запомнилось на том турнире, кроме золотой медали?
– Обстановка, в которой мы играли. Турнир проходил в индийском городе Вишакхапатнаме, где была крайняя бедность и полная антисанитария. Примерно в четвертьфинале нас сразила какая-то неизвестная палочка. Многие команды отравились и не могли нормально играть. Как сейчас помню, биотуалеты стояли прямо возле квадратов с заменами. Ребята с температурой играли. Нам даже разрешили увеличить тайм-ауты и дали дополнительную замену, потому что в каждой команде по три-четыре человека не выходили на игру.
– Вас, надеюсь, пронесло?
– Да, но немного в другом смысле. (Смеётся.).
– То есть всё-таки пострадали?
– Мне повезло, что я перенёс эту заразу в лёгкой форме и пропустил всего два дня. К полуфиналу более-менее оклемался и вернулся в заявку.
– В той сборной играли Сергей Гранкин, Александр Волков и другие будущие легенды российского волейбола. Почему у вас не получилось дорасти до основной сборной?
– Думаю, всё дело в удаче и нехватке роста. Саша Волков вымахал до 210 сантиметров, Лёша Остапенко – 207-208. Все центральные блокирующие обычно находятся у отметки в 210 сантиметров. А у меня рост был 201-202. Видимо, его мне и не хватило.
Главное – свобода
– Вы уже говорили, что в 22 года перешли в «Факел». При этом, если верить источникам, вас к себе звали пять-шесть клубов. Почему выбрали именно Новый Уренгой?
– Я точно помню, что на меня выходили «Югра-Самотлор», новосибирский «Локомотив» и «Динамо», где был вариант во второй команде. Может, кто ещё предлагал – не знаю. А «Факел» тогда славился своей молодёжью и к тому же выиграл Кубок ЕКВ. Мне хотелось и в Суперлиге поиграть, и в Европе засветиться – это было новинкой для меня. Я согласился на переход в «Факел», подписал контракт и провёл там семь лет.
– Карьера в «Факеле» удалась?
– Да, это моё золотое время. Все достижения связаны именно с Новым Уренгоем. Тогда была мотивация, деньги и максимально возможные результаты. Правда, один минус всё же отмечу – многие топ-игроки не хотели ехать в «Факел» из-за тяжёлых условий.
– То есть?
– Мы играли в Новом Уренгое, но базировались в Москве, и на все матчи приходилось летать по нескольку часов – даже на домашние. Иногда добирались дольше, чем соперник. Топ-волейболисты ехать не хотели, даже несмотря на повышенные зарплаты. По сути, перелёт как тренировка – после него очень тяжело восстановиться.
– После семи лет вы покинули «Факел». По какой причине?
– У клуба начались проблемы с деньгами, и Павел Валерьевич Михайлов (директор «Факела». – Прим. авт.) сказал: «Пока даже не думай о новом контракте. Сейчас непонятно, что с деньгами. Если есть варианты, то рассмотри их». Началось обновление состава, к основе подтянули много молодых игроков. Спонсоры не хотели помогать клубу. Я оценил обстановку и решил не продлевать контракт.
– Вы играли в «Кузбассе», «Губернии» и «Урале», но нигде не задержались более чем на год. Что мешало?
– Были разные факторы. В том же «Кузбассе» у меня лежал контракт по схеме «1+1», но руководство долго не давало ответа по второму году – в итоге мы мирно разошлись. (В кемеровской команде Крицкий был лидером по числу реализованных атак. – Прим. авт.). Где-то не договаривались по зарплате, а бывало, что и самому надоедало. Покатавшись по стране, я решил успокоиться и вернулся в «Енисей».
– За годы карьеры вы сотрудничали с разными тренерами. Кого отметите?
– Мне очень нравится Борис Колчин, у которого я играл в «Факеле». У него всегда был расчёт на самоотдачу, и никто не работал из-под палки. Человек сам понимал важность занятий и выкладывался по полной программе. Такой подход, кстати, сейчас использует Александр Климкин. А есть тренеры формации Шляпникова, у которых на первом месте стоит дисциплина. Всё чётко по графику, шаг в сторону – расстрел, и никакой свободы действий. Сейчас я понимаю, что дисциплина очень важна, тем более в работе с опытным человеком, который может высказать все претензии в лицо, невзирая на возраст и регалии. Но мне по душе больше творческий подход, где есть какая-то свобода.
– Что круче: выиграть чемпионат мира среди молодёжи, стать призёром чемпионата России или выиграть Кубок Сибири и Дальнего Востока?
– Думаю, бронза ЧР значимее всего. Тогда мы считались аутсайдерами, но благодаря коллективу и постоянной работе смогли забраться в медали. Тот успех давался нам буквально потом и кровью.
– Тройка лучших волейболистов мира прямо сейчас?
– Вильфредо Леон, Мэттью Андерсон и Максим Михайлов. Это сильные личности, на которых можно положиться в любой момент.
Счастье сына
– Вы говорили, что ваш сын занимается волейболом. Это ваше желание?
– Это полностью его решение. Лично я хотел, чтобы ребёнок играл в хоккей. Когда он был маленьким, я играл в Нижнем Новгороде и отдал его в школу «Торпедо». Затем мы переехали в Уфу, и сын пошёл в академию «Салавата Юлаева», где тренировался на больших аренах. Сначала у него чувствовался интерес, но потом быстро надоело.
– Почему?
– Ребёнок был худой и выше всех на голову. Хоккеисты обычно катаются на полусогнутых ногах и горбят спину, а сын быстро уставал и выпрямлялся. Конечно, это не нравилось тренерам. Тем более тренировки начинались в семь утра, после них он шёл в детский садик... Когда мы ему сказали, что заканчиваем с хоккеем, он ответил: «Наконец-то!». (Смеётся.). В тот момент я понял, что подменил желание сына своим. Сейчас он занимается волейболом и очень счастлив – ради него он рано встаёт и едет на остров Татышев, чтобы тренироваться.
– Чем занимаетесь, помимо волейбола?
– Всем помаленьку, что только возможно. В бильярд поигрываю, в настольный теннис иногда могу. Поскольку мы живём в частном доме, занимаюсь хозяйством. С детьми провожу время – сыну десять лет, дочке недавно три годика исполнилось. А вообще у меня мало свободного времени, чтобы в чём-то себя реализовать.
– Кем видите себя после карьеры?
– Хотел бы остаться в спорте. Получится ли – это другой вопрос. Но я точно не хочу быть тренером – это очень тяжёлый труд. Особенно если работать с детьми – двоих-то сложно приструнить, а когда их 15 человек, то голова лопнет! (Смеётся.).
Дмитрий Панов, "Городские новости".
