— “Енисей” — ваш 11-й клуб за карьеру, и только в Красноярске вы задержались так надолго, почему?

— Это всегда обоюдное согласие. Клуб заинтересован, меня всё устраивает. Для связующего важна сыгранность с партнёрами. У нас есть ключевые игроки, которые также провели в “Енисее” много лет, эти взаимосвязи очень важны именно для пасующего. Нападающему легче менять команду, а связкам не так просто. Мне нравятся и город, и коллектив. Здесь я как дома, а для меня очень важен комфорт.

__— Вы сказали о взаимопонимании, но ведь каждый сезон минимум полов__ина состава обновляется, и приходится всё начинать заново.

— С этим ничего не поделаешь. Но остаются Мария Фролова, Женя Щеглова, с которыми мы давно играем. На них и опираешься, делаешь больший акцент в передачах, пока сыграешься с новыми волейболистками.

— В субботу, 30 октября, “Енисей” проведёт первый домашний матч с “Ленинградкой”. Вы начали с гостевой серии, три поединка подряд на выезде. Было тяжело?

— Конечно. Во-первых, разница во времени. Нужно подгадывать. Приедем раньше, попадём в акклиматизацию, будет гораздо сложнее играть. Во-вторых, долгие перелёты. Да и вообще на выезде сложнее в разы, дома гораздо лучше.

— У “Енисея” одна победа и два поражения. Как оцените такой старт?

— Естественно, переживаем. Хочется выигрывать всегда. Однако поражения показывают, над чем надо работать, дают дополнительную мотивацию трудиться ещё больше. Я расстраиваюсь, после проигрыша до утра не сплю. Хотя и после побед ночь длинная. Долго не можешь уснуть, перевариваешь все эти моменты, находишься в радостном возбуждении, а вот после поражений вспоминаются разные ситуации, где не смогла что-то сделать.

— Вы самокопающийся в себе человек или быстро отходите от неудач?

— Скорее самотребовательный. Разбираю свои ошибки, анализирую, где надо прибавить, чему на тренировках больше внимания уделить. В процессе матча о неудачах необходимо сразу забывать, эти самокопания ни к чему хорошему не приведут, получишь ещё минус пять очков. Теряешь концентрацию, и тяжело потом собраться. Нужно думать наперёд, читать игру, я и девчонкам молодым об этом всегда говорю. А копание в ошибках — это потеря времени, нервов и веры в себя.

— То есть эти сумасшедшие качели в женском волейболе, когда условные минус восемь превращаются в плюс восемь и наоборот, — это прежде всего психология?

— Конечно. Ошибся, расстроился, а в это время идут подачи соперника, и он набирает очки.

— Все пришествия Сергея Голотова в “Енисей” произошли при вас. Он как-то изменился?

— По волейбольной части требования прежние, а что касается общения, раньше он был пожёстче. Больше кричал, в том числе на тренировках. Сейчас тоже может голос повысить, но на определённых игроков, на кого-то вообще не кричит. Подстраивается и понимает, кому окрик необходим, а кому нет. Раньше более эмоциональный был, порой это помогало, но затем наоборот. Мы расстраивались, стояли, переживали, играть вообще не хотелось в эти моменты.

— Вы играли в “Енисее”, который два сезона подряд был в числе сильнейших команд страны. Выигрывали бронзу, занимали четвёртое место. Сейчас для команды хороший результат — попадание в плей-офф. В чём разница по личным ощущениям?

— Тяжело принимать ситуацию. Ожидания больше, чем получается. Конечно, хочется попадать в призёры, получать награды, ты ставишь цели, мечтаешь об этом. Но выходит по-другому. Идём шаг за шагом, пытаемся прогрессировать и становиться лучше.

— Мария Фролова говорила мне, что тот бронзовый “Енисей” для неё лучшая команда в карьере, а та медаль дороже иного золота. Как для вас?

— Для меня та медаль тоже самая дорогая. Состав у нас был сплочённый, сыгранный. Два года вместе с девчонками шли к этому результату. Мы жили этим, мечтали о медали, у нас на всех была одна большая цель. Не сговариваясь, все были замотивированы.

— При этом та бронза всё равно стала суперсенсацией. Вряд ли кто ожидал, что вы обыграете “Уралочку” Николая Карполя.

— Я думаю, и сама “Уралочка” не ожидала. Они нас недооценили в своих домашних играх. А потом мы настроились так, что в Красноярске своего не отдадим. Сумасшедшие были два матча пятисетовых. В решающем поединке уступали 0:2 по партиям и всё равно выиграли.

— Та бронза счастливейший момент. А, наверное, поражение “Енисея” на следующий сезон в квалификации Лиги чемпионов одно из самых горьких?

— Да. Тогда должны были выигрывать. Но всё сложилось так неожиданно и очень обидно. Подобные игры вообще хочется вычеркнуть из памяти, но это невозможно. Играли тогда в первый и последний раз в “Арене. Север”, так после поражения стороной её обходим. Вот в Дворкина всегда играть в радость. Мы с утра до вечера там тренировались, бронзу там же выигрывали. Другим командам было некомфортно, но нам в самый раз. Зрители рядом с площадкой. Поддержка сумасшедшая. Когда забиваешь, все кричат, мурашки по коже, хочется ещё и ещё. Этого сейчас не хватает.

— Мне показалось, что в прошлогоднем плей-офф с “Локомотивом” как раз не хватило сумасшествия трибун в Дворкина. Там вы дали будущему чемпиону настоящий бой, а в Ярыгина уступили без шансов.

— “Локомотив” тогда был сильнее, вопросов нет. Недаром же потом он выиграл чемпионат. А мы сами сыграли не лучшим образом. Так настраивались, хотели показать себя, что в определённый момент перегорели. Основные причины в этом. Будь за нашими спинами полные трибуны, может, что-то и удалось бы переломить.

— Возможно тот победный настрой, который помните вы, Щеглова, Фролова, перенести в нынешний коллектив?

— Возможно, но нужно время. Обновился коллектив, необходимо провести определённое количество игр, чтобы почувствовать друг друга. Сейчас все стараемся, и от матча к матчу взаимопонимание становится лучше. Мы должны приобрести совместный игровой опыт, именно он — основа всего.

— Разве опыт? Мне наоборот казалось, что тогда на первое место вышел невероятный кураж, благодаря которому вы обыгрывали гораздо более опытных и мастеровитых на бумаге соперников.

— Мы должны в себя поверить. Если покатим, начнём выигрывать, то и получим этот самый кураж. Такую волну можно поймать и не опускаться с неё, но для этого и необходимы время, опыт и удача.

— В прошлом сезоне вы конкурировали с Ириной Филиштинской, сейчас с Алиной Подскальной, при этом никого не назовёшь первым номером. Вам как лучше? Когда постоянная конкуренция или когда понятно, что вы номер один?

— Мне лучше, когда конкуренция. Если её нет, я не то чтобы успокаиваюсь, но тяжело саму себя постоянно мотивировать. Видишь, что рядом есть другой игрок, который борется с тобой, начинаешь что-то придумывать, работать ещё больше, чтобы показать, что ты достойна места в составе. Соревноваться всегда интересно, а если некого обыгрывать и опережать — это скучно.

— Дружба с конкурентами за пределами площадки возможна?

— Всё зависит от человека. Мы не дружим, но общаемся хорошо. У нас трезвая конкуренция.

— Андреа Ранхель так и не доехала до Красноярска. С её приходом позиция диагональной бы закрылась. Вы расстроились сорвавшемуся приезду мексиканки?

— Конечно. Большое разочарование испытали. Мы рассчитывали на Ранхель, все сборы и тренировки проводили с прицелом на Андреа. Ожидали, что приедет и станет основной атакующей. Сейчас приходится перестраиваться. На этой позиции у нас молодая Соня Писаревская. Она расстраивается сильно, когда что-то не получается, порой ей не хватает уверенности. Мы поддерживаем, конечно, но в играх тяжело. Иногда заметно отсутствие человека, который в концовках мог бы решить. Вот 23:25 проиграли третью партию Краснодару, а ведь одна-две атаки, и всё могло сложиться в нашу пользу. Маше с Женей сложно, против них всегда выстраивают мощный блок, а они не самые высокие девочки. Ждём, когда Соня наберёт необходимый опыт и по-настоящему поверит в себя.

— Молодёжь получает от вас?

— Глобально нет. Могу сказать по делу, чтобы успокоились, убрали расстройства, сконцентрировались. Но всё в корректной форме. Все же взрослые люди. Мы выстраиваем конструктивные отношения, общаемся нормально.

— А на какие темы? Всё-таки разница в возрасте между опытными игроками и совсем молодыми девочками очень большая.

— Они современные. Мы должны общаться с молодёжью, чтобы понимать, что сейчас модно, что они смотрят, что слушают. Так же сейчас с дочкой, она в “тик-токе”, в “лайке”. Все эти видосики, как снять, как выложить. Мы контролируем, конечно. Я ей всегда объясняю, что есть в интернете и плохое для детей. Такое время: дочка должна уметь снимать видео, классно фотографировать, запрещать бессмысленно, но у неё есть определённый лимит на интернет. Так же и с молодыми игроками. Стараемся брать у них лучшее и полезное.

— Ваш муж Марк Диковченко — помощник Сергея Ивановича. Как эта ситуация влияет на отношения? Ведь невозможно каждый вечер волейбол домой не приносить.

— Это да. Невозможно. Он мне подсказывает по тактике, по ошибкам. Иногда это с неприятием воспринимаю, но потом уже анализирую и понимаю, что муж во многом прав. Но вообще так тяжело. Лучше дома быть семьёй, а на работе тренером и игроком. А так волейбол везде, отдохнуть от него не получается, даже если очень хочется.

— Дочке семь лет. Как у неё отношения с волейболом складываются?

— Стала заниматься в этом году. Ходит на тренировки, учится ловить мяч, бросать и подобное.

— Она сама захотела или вы настояли?

— Сама. Я всегда отталкиваюсь от интересов ребёнка. Она с самых ранних лет на матчах. Ей вроде интересно, нравится бегать, прыгать, играть с мячом. Задаёт мне вопросы, когда её выберут капитаном. Хочет играть в молодёжной лиге, потом в Суперлиге. Я говорю, чтобы старалась, и всё будет.

— Вы хотите, чтобы она стала профессиональной волейболисткой?

— Да. Я смогу её где-то поддержать, что-то подсказать, потому что сама через всё это проходила. Если она будет петь или танцевать, я буду смотреть, радоваться, но волейбол — иное. Здесь я смогу ей по-настоящему помочь.

— Дочка начала волейболом в семь лет заниматься, а вы во сколько?

— В 11 лет. Родилась в Симферополе, там не было волейбольной ДЮСШ для девочек. Я очень любила волейбол, другим и не хотела ничем заниматься. У меня папа волейболист, брат тоже. И я горела этим. Сначала тренировалась в соседнем с Симферополем городе, а в итоге поехала в луганский спортинтернат, когда уже исполнилось 12 лет.

— Ваша карьера разделилась на до и после рождения дочери. В чём эти периоды различны?

— Я бы сказала, что после стала более профессиональной, а карьера — более осознанной. Каждый следующий сезон на вес золота. Уже понимаешь, что скоро не сможешь выступать на этом уровне. С опытом игру по-другому видишь. Вроде бы уже всё знаю, но каждый сезон нахожу и добавляю себе что-то новое. До рождения дочки я жила только волейболом, сейчас приходится делить свою жизнь на несколько составляющих.

— А любовь к волейболу осталась на том же уровне, что и в юности?

— Да, осталась. Я по-прежнему, как маленькая девочка, хочу выбегать на площадку и играть, пока есть силы. Люблю волейбол всем сердцем, понимаю, что когда-то придётся остановиться. Где-то готовлю себя к этому, но пока здоровье позволяет, буду играть. Если бы на заре карьеры я так же серьёзно относилась ко многим моментам, сейчас было бы гораздо проще. В 18 лет случился трудный период. Осталась без команды, думала, что закончу, поступлю в институт, но папа сказал: “Нет”. Он нашёл тренера, тот поменял мне технику и объяснил главное: если не буду сама над собой работать, то ничего не достигну. Это я запомнила очень хорошо. С тех пор всегда прихожу до тренировки и часто остаюсь после. В 25 лет в “Азеррейле” я узнала, что может быть фитнес-тренер, который будет работать с тобой индивидуально и сделает тебя лучше. С каждым годом я искала, в чём могу ещё развиться. Конечно, если бы я всё это знала сразу же, многое сложилось бы по-другому.

— Вы довольны своей карьерой на сегодняшний день?

— Вообще я довольна всем, что сейчас умею и чего достигла, но очень хочется ещё раз выиграть медаль. Не могу играть просто так, всё равно нужна цель. А когда получаешь награду, понимаешь, что это всё не зря.