— Если бы мы с вами встречались после победы над Краснодаром, эмоции были бы только позитивные, а сейчас получается, что уже случилось первое разочарование. Поражение от “Ленинградки”.

— Я считаю, что если воспринимать поражение как разочарование, то можно дальше не продолжать. Проигрыши, конечно, расстраивают, но это не разочарование. Девочкам после игры сказал, что если бы был болельщиком, а не тренером, то поблагодарил бы команду за желание бороться до конца. А вот с позиции тренера увидел нюансы, над которыми нам надо работать. Что касается восприятия поражений, то мне очень нравится подход в НБА или НХЛ, где команды проводят по 82 матча за сезон. Там просто нет времени расстраиваться или переживать. Игры идут одна за другой. Надо быть суперпрофессионалом, чтобы правильно выходить из пораженческого состояния, понятно, что сразу после матча не надо бегать и смеяться. Но и горевать не стоит, необходимо идти дальше, становиться лучше и выносить из поражений правильный опыт. Можно проиграть любой розыгрыш, сет или матч, однако всегда есть следующий шаг.

— Неудача с “Ленинградкой” неприятна, но не приговор. Шансы на плей-офф сохраняются. Перед вами стоит такая конкретная задача?

— Разговор, естественно, только о выходе в плей-офф идёт. Для меня самое главное, чтобы как можно быстрее игроки приняли те идеи, которые я на протяжении всей карьеры пытаюсь приносить в команды. Когда ты приходишь в начале сезона на долгосрочный контракт, то начинаешь строить коллектив постепенно, сейчас ситуация иная. У “Енисея” сложный период, ряд поражений, происходят какие-то перемены, они могут быть встречены по-разному. При этом сохраняется огромное желание добиться результата.

— Как игроки эти новые идеи принимают?

— Мало времени прошло для полной оценки. Пока все работают с энтузиазмом. На тренировках делается акцент, что при подготовке к каждой следующей игре мы все должны работать на максимуме во всех аспектах. Пришёл новый тренер по ходу сезона, где-то меняются тактические схемы, эмоционально-психологические моменты возникают. В первую очередь обращаю внимание на технику, обработку мяча. Мне нравится, когда игрок сам себя заставляет стремиться к улучшению индивидуальной техники, работает с полной отдачей, без шаляй-валяй. Нужно довести до автоматизма элементарные вещи: подбить чётко снизу, паснуть сверху, точно пробить без сопротивления соперника. И потом в игре это нужно выполнять с закрытыми глазами при счёте 25:25, делать всё чётко и правильно. А дальше может быть хороший блок или защита, но мы должны сами сделать всё возможное, зависящее только от нас в первую очередь.

— Про психологию и умение быстро переживать неудачи. Вот Софья Писаревская, когда у неё идёт, она играет просто потрясающе. Но стоит не забить вроде бы простой мяч, и это отражается на нескольких следующих розыгрышах. Со стороны кажется, что она просто чрезвычайно расстраивается и закапывает себя.

— Эта работа серьёзная предстоит и Соне, и тренерскому штабу. Психология играет свою роль, но не только она. Такова особенность нашего менталитета. Здесь и гиперответственность, и неумение справляться с эмоциями. Нам вряд ли кто-то рассказывал, что расстраиваться — это плохо. Поругали, пожурили, ты склонил голову и понял, что лучше не рисковать, сыграть просто и надёжно. Вот сказали — бить сильно, и ты десять раз подряд на тренировке в аут ударил, пусть на миллиметры, но это аут. И что слышишь? Так нельзя, бей по-другому, а надо, считаю, бить именно так, чтобы выигрывать, а не бояться проиграть. И по миллиметру этот аут съедать, а когда всё получится, то ты не только на тренировке, но и в игре будешь попадать. Приведу пример. Дима Мусэрский — выдающийся волейболист. Но был момент, когда года два совершенно у него не летела подача в прыжке. Но он не опускал рук, а продолжал подавать именно так, и потом всё нормализовалось. Та же Соня стремится подавать силовую. И я ей говорю: подавай так, чтобы соперника выносило с площадки, если ошибаешься — ничего страшного, продолжай. Если в сетку, столбы должны сложиться. Не надо бояться, нужно развивать то, что у тебя может получаться на высоком уровне. Надо будет надёжно мяч ввести в игру, сам об этом скажу. Взять четвёртый сет с “Ленинградкой”. Там шансов реальных уже не было, но мне понравилось, что девчонки не сдались, никто рук не опустил, несмотря на то, что вообще ничего не получалось. И это задел на будущие матчи.

— Вы всю карьеру провели в западной части России и вдруг забрались так далеко на восток. При этом с прошлой командой “Тулицей” прошли серьёзный путь, вывели её в число сильнейших клубов России в этом сезоне, и вдруг внезапный уход, а потом назначение в “Енисей”. Со стороны это выглядит как брошенный вызов самому себе, попытка что-то доказать. Из комфортной среды в команде, которую вы, по сути, сделали своими руками, после работы в тренерских штабах отечественных суперклубов всё бросили и приехали сюда. Почему?

— Со стороны может действительно выглядит странно, но ведь я не уходил из “Тулицы” ради “Енисея”. Там были свои личные обстоятельства. А после — месяц практически не работал, был с семьёй, с женой, дочерью. При этом волейбол в жизни присутствовал, смотрел матчи, общался с коллегами и никаких планов не строил. Потом поступило предложение от руководства “Енисея”.

— Сколько думали?

— Два дня. Да, это вызов, но не в попытке кому-то и что-то доказать, а скорее именно для меня, как для тренера. Посоветовался с супругой, сложное решение было, наверное, одно из самых трудных в нашей семейной жизни. Расставаться с родными всегда тяжело, тем более, вроде настроились, что до конца сезона беру паузу. Но в итоге решили, что поеду. Слёзы у всех текли, и у меня в том числе. Маша с дочкой в Краснодаре, я здесь. Где бы ни работал, я всегда прилетал к семье при первой возможности. Сейчас отсюда это будет затруднительно. Но вот после “Ленинградки” вырвался на один день. Бывало и такое, что на несколько часов прилетал. Когда любишь по-настоящему, когда хочется увидеть родных, нельзя иначе. Даже если просто дверь открыл, обнял, поцеловал и уехал, но увидел, прикоснулся, немного успокоился. Дочка подрастает, многое понимает, раньше ей было сложно объяснить, почему папа постоянно уезжает. Вот целый месяц провели рядом, в школу отводил, забирал, общались.

— Вы строгий отец?

— Даже не знаю. Вот я строгий тренер? Сложно ответить. Мои принципы в сознательности и в разговорах. Бывают моменты, когда зубами скрежещу, есть какие-то капризы, различные проявления баловства. Но я верю, что нужно воспитывать на собственном примере, на отношениях в семье.

— У вас супруга Мария Перепёлкина не просто волейболистка, а топ-игрок. Чемпионка мира, заслуженный мастер спорта. Такого можно добиться, только обладая железным характером, быть лидером по натуре. Но ведь и вы лидер, иначе не работали бы главным тренером. Как уживаетесь?

— Маша полностью доверяет мне, а я ей. Никакой борьбы за лидерство не ощущал никогда. Мы всегда советуемся и по волейбольным вещам, и по жизни. Она из Казахстана приехала, в одной среде воспитывалась, я — в другой. Разные были взгляды на жизнь, но учились друг у друга, и сейчас движемся вместе в одном направлении.

— У вас успешные карьеры, вы реализуете себя, однако приходится противостоять друг другу. Вот тот же матч с Краснодаром. Ваш дебют в “Енисее”, сумасшедшая победа, счастье, но ведь Мария-то в том матче проиграла. Ведь потом дома невозможно избежать разговоров об этом?

— Маша была расстроена поражением, это естественно, она спортсменка и хочет побеждать. Но потом дома именно за меня она была рада. При этом в игре делала всё возможное для победы. Это же не первый матч. Вот в прошлом сезоне она выходила и просто переворачивала игры против моей команды. Мы два раза по 2:3 проиграли, она не начинала в старте, но потом выходила и действовала прекрасно. Да и здесь, когда мы уже переломили игру, выход Маши едва всё не изменил. У нас много матчей было против друг друга. На площадке уже об этом не думаешь.

— Вы работали с Николаем Карполем. Величайший тренер, глыба, а кто он для вас?

— Николая Васильевича, наверное, никто никогда не изучит. Он уникален. Карполь — учитель для всех. Мегамозг, просчитывает всё, за всех и для всего. Может пошутить, что улыбнёшься, даже когда совсем настроения нет. Недавно общались, я как раз из “Тулицы” уходил. Очень тяжёлое состояние было, но несколько слов Карполя — и легче становится на душе. Не просто так его спортсменки столько лет Папой называли. Николай Васильевич контролирует абсолютно всё в “Уралочке” до сих пор. Мне такой подход нравится, но сейчас в современном мире должно быть понятие “делегировать полномочия”. Как и кому — вот это вопрос. Несколько раз обжигался на этом. В моих правилах доверять, чтобы все были заинтересованы и работали с полной отдачей. Иногда бывает по-другому. Мы не должны забывать, что играем для людей, чтобы они получали удовольствие.

— Может, не только удовольствие, а в принципе — эмоции?

— Наша-то первоочередная задача именно побеждать для своих болельщиков. Хотя в “Тулице” недавно была ситуация, когда мы дома уступили 0:3, но трибуны после матча всё равно кричали: “Молодцы!” Наверное, впервые такое увидел, шок испытал. Видимо, это и была благодарность за эмоции. Хочется, чтобы и в Красноярске зритель видел, что, несмотря на конечный результат, мы отдаём в игре всё и для себя, и для него. Мы ведь тоже должны получать эти эмоции. Большой женский коллектив. К каждой индивидуальный подход. Я не учитель, не имею права, наверное, учить, как Карполь, а вот помогать становиться лучше — обязан. Используя собственный опыт, отталкиваясь от карьеры супруги. Мне хочется своими знаниями поделиться с игроками, чтобы они не только медали выигрывали, но и просто стали счастливыми людьми, кайфовали от волейбола и жизни, развивались во всех аспектах. При этом не хочется заставлять, хотя иногда приходится нажать на болевые точки. Никогда не оскорблю намеренно, но подколоть могу неприятно, это один из способов мотивации. Когда человек пытается выступать на максимуме и что-то не получается, то никаких вопросов к нему, а вот если работает спустя рукава, наплевательски, этого я просто так оставить не могу.

— Самый счастливый день в волейболе?

— Когда Маша стала чемпионкой мира.

— А самый несчастный?

— Не назову его несчастным, но запомнился на всю жизнь в негативном ключе. Работал в Череповце, играли в Суперлиге с “Уралочкой”. Вели 2:1 и 24:19 в четвёртой партии. Тут ко мне подошла администратор команды и говорит: “Александр Николаевич, кого лучшим игроком назначим? Цветы, подарок, все дела”. Сначала четвёртую партию проиграли, а потом и тай-брейк. Стало не до цветов.

— А в принципе самый счастливый день в жизни?

— Рождение дочки. Всё прошло не совсем по плану. До родов было дня три, и вдруг Маша звонит в семь утра — началось. Я в Череповце, она в Санкт-Петербурге. Ехать 700 километров. Я, практически не нарушая правила, примчался за шесть часов. Успел. Был на родах. Доченька хотела ещё задержаться у мамы в животике, хотя по плану должна уже выныривать в наш свет. Врачи консилиум собрали, один доктор пришёл, потом другой — не получается. А я что-то говорю, и вдруг бежит заведующая: “Что за мужские голоса в отделении? А, это вы тренер?” Я отвечаю: “Да”. Маше говорят тужиться, она щёки надувает. А я понимаю, когда штангу жмёшь, всё тело концентрируется, а щёки не надуваешь. Я говорю: “Машуль, щёки не надувай”. Она так сделала, и всё получилось.

— Изначально говорилось, что вы пришли в “Енисей” до конца сезона. Сейчас что-то изменилось?

— Ведём разговоры. Я, как любой нормальный человек, привыкаю к людям постепенно. Впереди отрезок до конца чемпионата. Я сюда вложу душу, постараюсь что-то дать клубу, что-то сам получу. Конечно, тяжело будет взять и расстаться. Мне пока всё нравится. От города в восторге. У меня вид из окна на заливчик. Встаю в 7.30 утра, и там всегда на одном и том же месте мужичок сидит на льду, рыбачит. Я смотрю на него, пью кофе и вместе с ним рыбачу, получается. Хорошо. Инфраструктура на уровне и в клубе, и в городе. Горные лыжи люблю, форма хоккейная пришла, обживаюсь, в общем, и куда-то срываться не хотелось бы. Другое дело, что есть профессиональный контракт, нюансы. Но если и клуб и меня всё будет устраивать, зачем расставаться?

ПАВЕЛ КАТЦЫН